Если бы это было правдой, Новороссия стала бы реальностью. И слава Богу, русскоязычные украинцы пошли защищать нашу общую родину (и до сих пор защищают ее) бок-о-бок с украиноязычными. Это стало сюрпризом для Путина и спасло Украину.

Украинцами не рождаются – ими становятся

А теперь о языке. Мне кажется, я имею моральное право на свою позицию из этой щекотливой проблемы. Потому что для меня украинский СТАЛ родным. Примерно к двадцати я ею не то что не разговаривал – фактически не слышал, разве что в прабабушки (пусть царствует!) в Триполье. Родители говорили на русском. В обоих киевских школах – и обычной 29-й и физико-математической 145-й – украинская была на обочине. Телевизор говорил по-русски. Во дворе спального массива, где я вырос, говорили на русском. Мои школьные друзья говорили на русском. Моим любимым педагогом, которую я до сих пор вспоминаю с чувством глубокой благодарности, была учительница русского языка. На русском языке я начал писать стихи и даже публиковаться в престижных московских журналах. На русском я мог часами читать на память стихи…

Возможно, я мог остаться после распада Союза в Москве и сделать там блестящую карьеру. Или не сделать. Но в 1991 году я вернулся в Киев, где судьба свела меня с людьми, которые круто изменили мою судьбу. Это были украинские стастнотерпці – многолетние политзаключенные: уроженец Донбасса Анатолий Лупинос и галичанин Владимир (Василий) Романюк. Люди, которые заплатили за свою украинскость лучшими годами, даже десятилетиями своего страдницького жизни. Заплатили свободой, здоровьем, карьерой, простым человеческим счастьем… с тех Пор украинство стало для меня моральным выбором. Поэтому в университете я был не единственным студентом на курсе, который упорно говорил на украинском. Я упорно стал писать только на украинском, хотя владел в то время русским гораздо лучше. В конце концов вся моя семья СТАЛА украиноязычной несмотря на то, что и бабушки-дедушки, и школа, и улица говорили с детьми по-русски. Я заплатил за свое украинство сполна. Поэтому я знаю, как долго и тяжело длится перекодировка, когда твой mother tongue и native language – это два разных языка.

Когда мы говорим о лингвистической украинизации или в исторической перспективе – ре-украинизацию Украины, мы должны помнить простую истину: украинский всегда был языком свободы. Несмотря на карьерные и другие жизненные перспективы, которые открывала перед украинцами русская, нравственная правда всегда оставалась по украинской стороне. Именно поэтому употребление украинского росло, когда она ассоциировалась с нравственной правдой Майдана или войны за независимость. Когда она становилась символом борьбы за свободу. На языке свободы. Только она теряла этот статус и становилась языке принуждения, ее шансы в глобальной конкуренции с русским радикально уменьшались. Потому что россияне богаче. Потому что русским легче зарабатывать. Потому что в русском мире общается на порядок больше людей, чем на украинском. Потому что русским на порядок больше пишут и переводят. Потому что гонорары русскоязычных писателей значительно больше украиноязычных. Ибо в западных университетах вы обычно найдете департамент российских и восточноевропейских исследований, а очаги украинистики можно пересчитать на пальцах одной руки. И главное – украинцам НЕ НУЖНО специально УЧИТЬ русский. Почти все украинцы ее хорошо понимают, абсолютное большинство – свободно на нем общается.

Если исходить из рыночной логики, то отказываться от русского если и стоит, то в пользу английского, а не украинского. Главный инструмент обращения на украинскую – моральный выбор. Потому как мне уже приходилось писать, само украинство в силу исторических причин по этнической принадлежности все больше превращается в этическое самоопределение. Потому что быть украинцем в целом невыгодно. Поэтому украинцами все больше не рождаются, а СТАНОВЯТСЯ. Или прекращают быть. Потому что в отличие от большинства европейских наций, нас не держит языковую границу. В отличие от венгров или греков, рядовой украинец легко перенимает язык соседей: что русский, что польский. Двери к ассимиляции открыты с обеих сторон…

Может ли государство играть положительную роль в украинизации украинцев?

Я в это верю. И квоты на украинское вещание в эфире и государственное финансирование украинского кино, и государственная поддержка украинской книги прекрасно иллюстрируют, как это может и должно работать. Пока Украина раздает пряники качественном русскоязычном продукта, все хорошо. Но только украинская держава украинская община попытается превратить русскоязычных на “украинцев второго сорта”, соблазнится унижать или стигматизировать их (то есть делать все то, что Российская империя, а позже СССР делали с украиноязычными), русская и украинская поменяются местами: первая станет символом свободы выбора, а вторая – на языке принуждения. А украинцы любят свободу.

Единственная возможность радикально избавиться от украинского де-факто двуязычия – это репрессии, депортации и этнические чистки. В Нагорном Карабахе пока никто не говорит по-азербайджански. В Абхазии – грузински. В Крыму уже совсем скоро совсем не будет звучать украинская. Хотим ли мы повторить их опыт?

Пример Каталонии нам в помощь

На самом деле мы имеем избавиться от не русского в Украине – мы должны избавиться от дискриминации украиноязычных на основании их украиноязычности. Для этого не нужно изобретать велосипед. Каталонский пример нам в помощь. Понятно, что в Каталонии все говорят на испанском и далеко не все на каталанском. Хотя дела с последней значительно лучше, чем с ирландским в Ирландии. Так вот общее правило использования каталанского заключается в том, что любая публичная услуга или товар должны быть предоставлены по требованию покупателя или получателя услуги на каталанском. Барселонский ресторан можете иметь меню на испанском, французском, английском, немецком и даже китайском или русском. Но среди языков должно обязательно быть каталанский. За несоблюдение – серьезный штраф.

Украинская заслуживает на государственную и общественную поддержку. Как заслуживает на поддержку человек с инвалидностью, которого длительное время сознательно утюжили и маргіналізували. Украинский язык имеет особые потребности. Но это точно не потребность в маргинализации, дискриминации или запрете русского языка в Украине. Ибо став языком угнетения, украинская потеряет свое основное преимущество – моральную правоту.

Я верю, что между свободой и принудительной идентичностью украинцы выберут свободу.

Автор: Геннадий Друзенко
Источник: Facebook